Актуальненько

25.01.2011 в 16:56

Пишет  the Mocker:

Послушай, буду твоим всегда … страхом, как истинный враг хорошего, самой почётной твоей ношею, памятью, в угол души заброшенной, - коль возродился из снежного крошева, не отмщенье, но аз воздам.

---

...

Опять меня одолевают страхи... Блин.

@темы: Тревоги и страхи

---

"Бойан", конечно, но... тенденция пугает

Госдепартамент США с февраля больше не будет использовать словам "мать" и "отец" в официальной документации. Вместо этого в документах будут указываться "родитель №1" и "родитель №2".
В Госдепе такой шаг объяснили тем, что гендерная идентификация родителей просто напросто устарела. В США с каждым годом растет число однополых семей, в которых воспитываются маленькие дети.
Власти США подчеркнули, что теперь в документах у детей, которые воспитываются в однополых семьях, не будут значиться сразу два папы или две мамы.
Стоит отметить, что решение Госдепа США не вызвало бурного одобрения со стороны представителей нетрадиционной ориентации, многие из них не против и прежней идентификации - "мама" и "папа".
Читать полностью: top.rbc.ru/society/21/01/2011/531277.shtml

@темы: Тревоги и страхи

---

Bash

Наука -это декомпилятор, пытающийся привести Божью программу к исходному коду.

@темы: Смешное, Онтологическое, бытийное

---

Признание

Я люблю тебя, Жизнь!

@темы: Просто заметки на полях

---

:)

18.01.2011 в 14:46

Пишет  iv_mylife:

Remi GAILLARD в зоопарке

@темы: Видеоролики, Смешное

---

Наши колядуют в Москве! Такие молодцы!!

morskoy-anemon.livejournal.com/164991.html

@темы: О Православии, Музыка

---

Гениально, я считаю (авторство Дениски Драгунского)

ПРИНЦИП ЭДЕРА

Эдер Борис Афанасьевич (1894 – 1970), народный артист РСФСР, артист цирка, основатель советской школы дрессировки.
В книге «Мои питомцы» (М., 1955) Эдер пишет:
Чтобы львам было удобно сидеть на цирковых башенках и лесенках, нужно сиденье размером 60 х 60 см. Но мы делаем сиденье 40 х 40 см.
Почему? Да потому что львы, устроившись на больших сиденьях, начинают скучать, озираться, интересоваться тем, что происходит вокруг, задирают друг друга, а то и могут ненароком дрессировщика слегка ковырнуть.
А когда они сидят на маленьких сиденьях, они все время ерзают, ищут удобную позу; то хвост завис, то кой-что прищемилось. Они заняты собой, не дерутся, к дрессировщику не пристают.

Примерно так же устроено наше общение с чиновниками.
Чтобы получить маленький гонорар, надо подать кучу бумаг. Не просто номер паспорта и адрес регистрации, но снимок с первой страницы паспорта и со штампа регистрации. Не просто номер пенсионного страхования, а снимок этой карточки. А кое-где требуют не просто номер ИНН, а копию свидетельства о его выдаче.
Когда платишь по квитанции, надо самому вписывать двадцатизначные банковские реквизиты, а их несколько.
О разрешениях на установку кондиционера я и не говорю.
Тем более я не говорю о совсем уж вопиющих случаях канцелярского (только канцелярского!) произвола. О том, как трудно собрать пакет бумаг: получаешь одну; пока добываешь вторую – первая уже устаревает. Обновляешь ее – глядь, а у второй уже срок действия истек.
Раньше я привычно думал, что это просто чиновники совсем совесть потеряли. Облегчают себе жизнь. Или создают условия для взяток.

Но теперь мне кажется, что тут более глубокий и могучий замысел.
Принцип Эдера:
Чтоб все были постоянно заняты мелкой чушью.
Чтоб не было соблазна цапнуть дрессировщика.

@темы: Онтологическое, бытийное

---

Тихо сам с собою...

Может, после всего я научусь жить сегодняшним днем?.. По другому как-то уже и не получается.

@темы: Просто заметки на полях

---

Опять цитирую священника

О раскаянии

ПРЕТВОРЕНИЕ ЗЛА В СВЯТОСТЬ
Покаяние в иудейской традиции

– Порождения ехидны! – говорил Иоанн Креститель приходившим к нему на Иордан иудеям, – Кто внушил вам бежать вам от будущего гнева?

День гнева, день Суда, день воцарения Бога над Израилем и всем миром. В христианской терминологии – Страшный Суд. Иоанн самой своей акцией возвещал, что он вот-вот наступит и разве он не наступил для Израиля? Иерусалим был сожжен, распахан и засеян солью, вдоль всех дорог высились распятья, иудеи были и выселены со своей земли и сама их страна переименована – с тех пор она и называется Палестиной. И разве Бог Израиля в лице Иисуса не воцарился над миром? История на этом не закончилась, но что больше – история, которую заносят в анналы Иосиф Флавий и Тацит или история одной человеческой жизни? Согласно Евангелию, душа – жизнь – человека для Бога важней всего мира, а значит и история одного человека ничуть не менее значима, чем история человечества. Страшный суд, конец света? Для кого-то он наступит завтра, для кого-то через 10, 20 лет. И с чем, а точней – какими мы предстанем перед Творцом? С каким лицом? С каким сердцем?

Посмертный суд, начинающийся сразу после последнего вздоха, или, точнее, Выдоха, известен всем мировым религиям. Все Книги Мертвых говорят об испытаниях, ожидающих душу сразу после того, как она покидает тело. Но разве такой суд не вершится еще при жизни? Разве мы сами не взвешиваем себя на весах наших представлений о добре и зле, должном и недолжном? Разве не осуждаем сами себя или, напротив, не оправдываем? Разве не меняем свои представления, а вслед за ними и саму жизнь? Последнее и называется покаянием, к которому призывал Иоанн свой народ и символом завершения которого и было крещение.

Что оно означало для Иоанна и иудеев? Почти то же, что и сейчас для христиан: смерть и воскресение. Для христиан – это смерть и воскресение во Христе, во имя Отца, Сына и Святого Духа. В крещении человек должен умереть для прежней жизни, по плоти, и родиться для новой – в Духе. И дело не в том, что плоть, как то представляли себе мудрейшие из язычников, плоха сама по себе, не в дуализме между ней и духом, а в иерархии, в том, чем руководим человек – животным началом или личностным, природой или Тем, Кто выше природы и Кто создал его, человека, по Своему образу и подобию, делегировав Ему Свою власть здесь, на земле. Иными словами, покаяние как в христианском, так и в иудейском понимании – восстановление отношений, путь к Богу - бесконечный по определению.


Покаяние – по-гречески «метанойя»» – означает, дословно, «перемена ума». Для иудеев же главный акцент ставился на перемене жизни: сотворите достойный плод покаяния, говорит Иоанн «порождениям ехидны», т.е – измените жизнь, а потому уже приходите креститься на Иордан. Крещение у Иоанна, – это своего рода выдача удостоверения в том, что человек действительно становится другим – возвращается к Богу. Перемена ума – это первый шаг, начало пути и вместе с тем – сам путь, который есть постоянная «переоценка всех ценностей», говоря словами Ницше, постоянная неудовлетворенность достигнутым, постоянный поиск воды живой, неутолимая и лишь возрастающая от шага к шагу жажда Бога, жажда общения с Ним.

В отличие от греческой мистико-философской аскетической практики, в иудаизме атараксия, безмятежность никогда не считались и не считаются искомым духовным состоянием. Напротив: залог движения вперед – это всегда отказ от уже достигнутого, всегда риск. Идущий путем покаяния чем-то похож на заблудившегося, разница лишь в том, что он знает, куда и зачем идет, хотя тоже движется по неизвестной тропе, где не знаешь, что ждет тебя за следующим поворотом. Самым же духовно опасным состоянием, сигналом того, что путник зашел в тупик, является удовлетворенность своим духовным состоянием. Не потому ли и Иоанн Креститель, и Спаситель так бесцеремонны с духовными учителями, что только шоковая терапия может вывести их из их самодовольного сомнамбулизма? Здесь все средства хороши, так как речь идет о спасении этих самых книжников и фарисеев, этих кичащихся своим знанием Закона и бесчисленных инструкций благочестивой жизни иудеев, пришедших из Иерусалима и смотрящих оценивающим взглядом на одетого в верблюжью шкуру пустынника, к которому идут и идут народные толпы. Последнее, кстати, не могло не вызывать тревоги во взрывоопасной Иудее, где религия была неотделима от политики. Говоря на сегодняшнем языке, происходившее на Иордане было чем-то вроде несанкционированного митинга, а если учесть количество приходящих к вдруг появившемуся в оккупированной стране «харизматическому лидеру», то у властей это просто не могло не вызвать беспокойства, а то и ответных репрессивных мер.

Вообще покаяние – вещь всегда не только опасная, но и непредсказуемая. Ведь это – если мы имеем дело действительно с покаянием, а не пародией на него – возвращение к Живому Богу, а не к безвредному, ручному божку «разрешенной» религии, выхолощенной и не грозящей никакими неприятностями ни Пилату, ни Ироду, ни прогибающимися перед ними, назначаемым Римом первосвященниками. Пророков не случайно убивали и побивали камнями – они мешали, как мешал и всегда мешает неприрученный и нелицеприятный Бог, Что ждать от человека, через которого Он говорит и действует? Он, как минимум, будет возмутителем спокойствия, а то и станет причиной беспорядков. Как на них отреагируют власти – и светские, и духовные – известно, поэтому поистине лучше, чтобы погиб один человек, чем весь народ. И Иоанну отрубают голову, а Христа прибивают ко кресту. Вот к чему приводит призыв покаяться, выпрямить пути для приходящего посетить Свой народ Бога Израилева. И коль скоро это участь учителей покаяния, то и их учеников – всех действительно кающихся, действительно меняющих свою жизнь, приводя ее в согласие с божественной волей и делая орудием этой воли.

Сопоставим это с нашими представлениями о покаянии и о кающихся, нашими представлениями о духовной жизни вообще. Слишком часто она напоминает следование жизненной стратегии и тактике премудрого пескаря из сказки Салтыкова-щедрина и/или чеховского героя, все время опасавшегося, как бы чего не вышло. Однако в той традиции, в которой коренится христианство, покаяние – это путь героев, путь тех, кто неизбежно вызывает огонь на себя. Огонь всех сил зла – видимых и невидимых. Потому что нет для зла никого опасней, чем радикально меняющий свою жизнь, целиком и полностью подчиняя ее божественной воле. А это всегда скандал. Разве не скандалом было появление Иоанна Крестителя? Империя только-только успокоилась под властью божественного Августа, иудейская верхушка и высшее духовенство стараются не раздражать оккупационную администрацию, многие видят в Риме гаранта стабильности, приобщаются к римской культуре, живут не только в достатке, но и в роскоши, и вдруг: «Покайтесь! Изменитесь!» И все эти ужасы: лежащий у корней топор, солома, сгорающая в неугасимом огне, и все приходит в движение, со всей страны люди толпами идут и идут на Иордан…

Даже если бы Иоанн промолчал по поводу брака Ирода Антипы с женой его брата (хотя промолчать он не мог), выставив тем самым тетрарха не законным царем иудеев, а похотливым узурпатором, он вряд ли избежал бы застенка и смерти. При всем уважении к нему Ирода №2, или, скорее, страха, которого не мог не внушать пользующимся всеми благами цивилизации грешникам этот фанатик и дикарь, обличающий их самим фактом своего существования. Почтение почтением, но есть вещи, пойти против которых слабый политик не в силах. Не пляска Саломеи, так другой какой-нибудь повод рано или поздно нашелся бы, для того, чтобы заставить пророка замолчать, так как и в тюрьме он был опасен.

И уж тем более скандалом был каждый шаг, каждая речь Иисуса из презренного Назарета, из языческой, кишащей религиозными террористами Галилеи. Как и Иоанн, Он являл всеми Своими «акциями», что такое суд Божий и Его милость к исстрадавшемуся, заждавшемуся Его возвращения народу – всем этим рыбакам и изгоям, всем этим нищим. Но об этом после. Вернемся на Иордан и тому пониманию покаяния, которое было и остается свойственно иудеям.

Почему «князю мира сего» так опасен кающийся? Потому что он и только он, согласно иудаизму, меняет порядок вещей. Кающийся выше никогда не оступавшегося праведника потому что превращает познанное им на собственном опыте зло – в добро. При подлинном покаянии, пишет раввин Адин Штайнзальц, «все силы, которые ранее были отданы злу, начинают служить святости. Безусловно, вынудить паразитические силы, в свое время толкнувшие человека на злодеяние, служить добру – задача необычайно трудная. Но скрытые возможности человеческого духа, о которых не знает тот, кто не совершает грехов, приходят на помощь кающемуся и становятся той силой, которая призвана исправить мир. И потому кающийся не просто находит свое место в мире; его раскаяние – это акт исправления, имеющий глобальное значение: человек освобождает искры святости, захваченные в плен силами зла. Искры эти, вырвавшиеся благодаря ему из плена и отныне связанные со своим избавителем, вместе с ним поднимаются ввысь, и силы мрака становятся силами света. Именно это имеет в виду Талмуд, когда говорит, что там, где стоят кающиеся, не могут находиться даже совершенные праведники, ибо кающийся обретает власть не только над силами добра, существующими в мире и в его собственной душе, но и над силами зла, которые он превращает в святые сущности».

Это – в конце пути. Или, точнее, на пороге другого пути, так как путь бесконечен: кончается земная жизнь, но путь кающегося продолжается. Ведь кающийся – этот тот, кто возвращается к Богу, а Бог – недостижим. Как в иной реальности, так и в этой, земной. «Дворец Царя, – пишет Штайнцзальц, – бесконечная вереница миров, и через сколько бы палат человек не прошел, он всегда находится в самом начале своих поисков. Весь путь раскаянию – это непрекращающееся движение навстречу Всевышнему на протяжении всей человеческой жизни». Это напоминает мне строки Ивана Жданова:

И по мере того как земля, расширяясь у ног,
Будет снова цвести пересверками быстрых дорог,
Мы увидим, что небо начнет проявляться и длиться,
Как ночной фотоснимок при свете живящей зарницы, -
Мы увидим его и поймем, что и это порог.

Покаяние – иное название Пути, пути с большой буквы. И Путь этот, согласно иудаизму, предшествовал созданию человека. Штайнцзальц пишет: «Раскаянье – гораздо более глубокое и сложное чувство, чем простое сожаление о совершенном грехе, и состоит из нескольких духовных субстанций, на которых, как мы полагаем, зиждется все мироздание. Более того, некоторые мудрецы относят раскаянье к категории сущностей, предшествовавших сотворению мира. Согласно этой точке зрения, сущность эта лежит у самых истоков бытия; еще до того, как человек был создан, она предопределила его способность менять свой жизненный путь. В этом смысле раскаянье – это выражение свободы воли, которой наделен человек, иными словами – проявление в нем Божественного. Посредством раскаянья человек может вырваться из опутывающей его паутины событий, разорвать цепь причинности, которая может завести его в тупик. Раскаянье предполагает, что человеку в определенной мере подвластно его собственное существование во всех измерениях, включая время, не смотря на то, что оно течет лишь в одном направлении и невозможно отменить уже совершенное или подправить его задним числом, после того, как оно стало объективным фактом. Раскаянье позволяет подняться над временем, дает возможность управлять прошлым, менять его значение для настоящего и будущего. Вот почему говорят, что раскаяние предшествовало сотворению мира с его неумолимым течением времени; и в мироздании, где все сущности и события связаны последовательностью причин и следствий, раскаянье является исключением». И далее – о смыслообразующих значениях или стадиях этого бесконечного пути: «Слово тшува, обозначающее в еврейском языке раскаяние, обладает тремя различными, хотя и взаимосвязанными значениями. Во-первых, оно означает «возвращение» – возврат к Богу, к еврейской религии. Во-вторых, его можно перевести как «поворот» – т.е. выбор нового направления в жизни. Наконец, третий смысл слова тшува – «ответ».

Дальше Штайнзальц раскрывает особенности каждого из этих значений, но следовать за ним мы не можем за отсутствием времени. Остановимся лишь на последнем – на «ответе». Это ответ Бога, которого жаждет кающийся, но который может даваться и не сразу и даваться по-разному. В любом случае, сам первый шаг человека к Творцу инициируется Им, Творцом, о чем прямо говорит Христос: «Никто не может прийти ко Мне, если не призовет его Отец Мой Небесный». И что еще интересно в иудаизме, так это положительная роль, которая отводится в нем отчаянью: «Раскаянье – пишет Штайнзальц – это нечто большее, чем благие побуждения и надежда, это еще и отчаяние. Именно это отчаяние и, как не парадоксально, послуживший ему причиной грех дают человеку возможность преодолеть свое прошлое. Отчаяние, приводящее к разрыву с ним, и устремленность к высотам, недоступным тому, чья совесть не отягощена грехами, придают раскаявшемуся силы для преодоления кажущейся неотвратимости его судьбы, с чем связано зачастую почти полное разрушение его прежней личности».

Вместо «личность» христианский богослов употребил бы другой термин, но мысль понятна: речь идет о радикальной перемене своего «я», о метаморфозе, примерами которой полна евангельская история да и вся история христианства. А кроме того понятно, почему Христос предпочитал праведникам – грешников, «вечерял» с ними. Однако это, разумеется, не дает повод для беспечности и дешевого оптимизма, мол, погрешу, а там покаюсь, или для соблазнительной логической цепочки: «не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься». Не факт, что, согрешив, непременно покаешься, а не наоборот, не окажешься связанным грехом, тут же влекущим за собой новый грех, а вслед за ним следующий. Покаяние вообще не совсем в нашей власти, учитывая все сказанное и не путая его с банальным сожалением о содеянном. Оно – огонь, разгорающийся от упавшей свыше божественной искры, когда мы раздуваем ее, не даем ей угаснуть и это становится главным делом нашей жизни. Ее содержанием.

Покаяние – это путь к себе, к тому себе, каким тебя замыслил и видит Бог. И – повторю – спастись – это стать тем, кто ты есть. Уже есть, но еще не стал. Это-то становление и есть возвращение, поворот, ответ. Умоперемена. Перемена себя, а значит и мира. Обновление. Как единственная альтернатива стагнации и распаду.

@темы: Онтологическое, бытийное, Христианская вера

---

:(

Опять те же проблемы со сном. Но на этот раз я с ними справился где-то к средине ночи.

Спать хочется...

@темы: Тревоги и страхи, Просто заметки на полях

---

Цитата из "Баллады о времени" Высоцкого

Потому что добро
Остаётся добром
В прошлом
Будущем
И настоящем...

@темы: Онтологическое, бытийное

---

Что-то потянуло на Высоцкого, его песни из старых добрых фильмов типа "Айвенго"...

Вообще оживаю, наконец, оживаю. Вы не представляете, как мне было плохо, какую бесовскую черноту, какое небытие я нашел в себе. Постоянный бессмысленный страх подобен ломке, я завидовал наркоманам, которым хотя бы есть чем забыться, пускай и самой дорогой ценой предательства. Не знаю как теперь относиться к себе... Вижу только один выход, сказать подобно согрешившему монаху из патерика "А это был не я", но это совсем не просто.

@темы: Тревоги и страхи, Просто заметки на полях

---

Для себя, типа памятка

текст одного священника: тяжелый, надрывный, противоречивый

Посмотрели с Ириной четыре фильма Анджея Жулавски. Хотелось бы узнать о нем побольше. В сети почти ничего, так что буду очень признателен... Есть еще Кислевский, чей католицизм очевиден, здесь же, пожалуй, не столько католицизм, сколько русский православный экзистенциализм (знает ли об этом он сам?) – Достоевский, Шестов…

У героев два варианта (эту мысль высказала Ирина): либо смерть, либо гибель. Как в реальной жизни. Смерть как наивысший творческий акт художника, или гибель – как результат отказа от акта, попытки уклониться от него, как акт поневоле. Если жизнь – не творческий акт (рискованное преодоление себя, выход из себя), то смерти ты не удостаиваешься – тебя просто смывает волной. И тут интересный материал для медитаций к предстоящему Крещению, т.е. смерти и воскресению при жизни.

Если ты, живя, не умер и не стал после этого другим, как героиня Софии Марсо в «Верности» в момент венчания, то тебя смоет. Сильных судьба ведет, слабых – тащит, как это было ясно еще грекам. Или, по Евангелию, кто хочет сберечь душу свою – потеряет ее. «Христианство – это призыв «иди у умри» (Бонхёффер).

Смерть – единственная возможность остаться в живых. И это смерть – в любви (у Жулавски все – о любви, лишь ее он исследует, да это и единственный достойный исследования предмет). Любовь – слишком взрывоопасная смесь, чтобы ее мог позволить себе современный мир, потому он и заменил ее сексом, и здесь Жулавски тоже очень интересен: у него много сексуальных сцен, все наэлектризовано ими, но в них никакой эротики, а сквозит тот же трагизм. Та же пронзительность лебединой песни (лебединая песнь – напомню – это крик, который лебедь издает поневоле, при замерзании). «И есть только одна справедливость – справедливость детей» («Мои ночи прекраснее ваших дней»). Искалеченные дети, предпочитающие настоящую смерть ненастоящей жизни. Их накрывает волной, к которой они бегут, и это – вода крещения. Тех, кто не бегут – смывает.

Собственно, выбор между двумя формами самоубийства: творческим (сопротивление смерти, сопротивления греху, «миру») и бездарным (растворением во все перечисленном). Между любовью и нелюбовью, так как вся катастрофичность жизни обнаруживается у Жулавски именно через отношения мужчины и женщины. У него, как у Достоевского, все несчастны. «Бедные люди – пример тавтологии». Гениальный программист с отмирающим мозгом и его любовь – стриптизерша-ясновидящая, поруганная красота (а какой она еще может быть здесь?), а вокруг копошатся какие-то похотливые уроды, но в свете этой любви и этой красоты и они выглядят уже не уродами, а – бедными людьми, несчастными детьми…

И только в этой любви и являет Себя Любовь. Являет Себя как крест любящих. И секс перестает быть сексом, несет другое наполнение – личностное, а не животное, а значит – трагическое, крестное. Как секс на войне. Это секс с человеческим лицом, и потому он – чист, в нем нет ничего сексуального в общепринятом (и активно культивируемом, потому что это – деньги) смысле. В общем, мои ночи прекраснее ваших дней. Моя смерть живей вашей жизни. Это и есть христианство.

Первый раз я смотрел этот фильм в кинотеатре во время Московского фестиваля (89 г.), смотрел урывками, так как проваливался в сон. Это была первая пора моя неофитства и я тогда реально умирал (мне так казалось), сознание распадалось на куски и процесс этот казался неостановимым, было реально страшно. Не столько прелесть, сколько расстройство психики на религиозной почве. Ад вцепился в тебя, чтоб не выпустить, - как сказал мне один священник. Мне кажется, я понимаю, почему кончают с собой: психическое состояние абсолютно невыносимо, и нет никакого просвета, и это длится, длится, длится… Какие-то голоса, какие-то видения, морок, невозможность ни есть, ни спать, ни оставаться на одном месте. В общем, родовая травма при рождении в жизнь вечную, при несении епитимьи – одной из тех, которые любят налагать наши старцы, на приходящих впервые на исповедь … Все было обострено до крайности, все чувства, и на экране – ну, конечно же, разве может быть иначе? – проекция происходящего с тобой. Короче, чем-то, какими-то кусками, которые я не проспал (я не спал тогда сутками) меня этот фильм зацепил, я – пристрастен. Передайте любовь мою Софии Марсо и поклон Анджею Жулавски.

@темы: Онтологическое, бытийное, Христианская вера

---

Я живу в фильме ужасов

1. Сегодня в туалете неожиданно сама собой расстегнулась цепочка крестика и тот едва не соскользнул в унитаз — я подхватил уже в последний момент. Застежка очень надежная, ее раскрыть непросто даже если специально стараться.

2. Ночью страшно потел, так что утром пришлось снять футболку — она была совсем мокрая, хоть выжимай. Только что обнаружил на ней длинную кровавую полосу через всю грудь (след со внешней стороны, хотя и отчасти пропитал футболку насквозь). Никаких порезов на себе не наблюдаю и моя запекшаяся кровь вроде бы несколько иного цвета.

@темы: Тревоги и страхи, Просто заметки на полях

---

Ага!

В кои то веки я занялся экспериментальной работой... Правда не по профилю (магнитная запись), но профиль мне давно пора менять.
Результаты то ли интересные, то ли мы с Димой эксперимент неудачно поставили...

@темы: Просто заметки на полях

---

Такое вот неожиданное утреннее откровение :)

Мечтания и метания. Я неожиданно понял, что эти слова стоят рядом и оба обо мне прежнем. Но они, в то же время, совсем разные. В "метаниях" мне слышится "мета" ("цель" по-украински), а "мечтания" совмещают меч и мачту...

P.S.: Пока писал эти две строчки споткнулся о сочетание "оба обо"... Куда-то меня затягивает.

@темы: Просто заметки на полях

---

А если по сути... :(

На душе пусто... лишь где-то на самом донышке размокшая записка "Люди, не оставляйте меня, пожалуйста!"...

Последнее время мне самых разных людей хочется просить об этом. Но я вижу же, что меня не поймут. Я и сам себя как-то не понимаю, не чувствую даже почти. Это желание и правда на самом дне души.

Нужно, чтоб кто-то всё время был рядом, держал за руку. Я имею в виду — физически.
Нужно ли?

@темы: Просто заметки на полях

---

Того же автора

Тем, кто спал в вас всё это время, был Безумец-Мечтатель

Пожалуй, нет безумца безобиднее для окружающего мира, чем Мечтатель. Он и пересекается-то с реальностью только лишь изредка, если она доставляет ему слишком сильное беспокойство или как-то связана ассоциациями с его воображаемым миром, куда его сознание давно переехало на постоянное место жительства. Впрочем, реальность для Мечтателя может не значить и ничего вовсе, ибо в ней находится лишь его бренное тело, на желания и необходимости которого этому безумцу чаще всего глубоко наплевать. Он сам себе творит тот мир, в котором живёт, и воспринимает его целиком и полностью как реальность. И неважно, сказка его ждёт в грёзах или ужасные кошмары – это жизнь Мечтателя, которая будет, возможно, ярче и насыщеннее судьбы обыкновенного человека, где нет места приключениям и чудесам. Вырвавшись из пыльных и серых оков будней, Мечтатель попал в другую паутину – грёз и дурмана, которые заменили ему всё.

Пройти тест

---

А у меня вышел христианский сюжет :)

И за Окном вы увидели… Казнь юноши, ставшего фениксом.

Подкладывали дров, привязывали хрупкую человеческую фигурку к столбу цепями. Хотели уничтожить, растоптать. Натыкались взглядом на улыбку, оглушенные, ненавидели ещё больше. Разожгли огонь, чтобы ярко пылало, стёрло улыбку – и доказательства чужих стремлений. Хорошо устремится-то вверх пеплом и дымом, а? Горело тело, сжигалась плоть. Исчезал человек, в агонии, в муках, с криком. И когда казалось, что казнь подходит к финалу, сходит на нет, на пшик – распростёрлись во всю ширь огненные крылья, сдерживаемые раньше бренной человеческой оболочкой. Вопреки ненависти, вопреки неверию, вопреки законам, которые почитались, как реальные. Благодаря стремлению, благодаря желанию, благодаря жажде жить и творить. И чёрта с два можно позволить свершиться несправедливости, верно? Если реальность мешает расправить крылья, довлеет над порывами души – к лешему такую реальность!

Пройти тест